Ирина Коробченко: «Призыв к ненависти не является свободой выражения мнения, и те, кто его использует, не могут оправдать его использование этим правом»
Впервые за всю историю 18 июня на мировом уровне отмечался Международный день борьбы с языком ненависти. Тем временем, с 3 июля в Кишиневе вступят в силу законодательные изменения, регулирующие преступления на почве предрассудков, и наказание будет предусматриваться за побуждения к таким действиям, как призывы к дискриминации или пропаганда геноцида. Что именно предусматривает новое законодательство, достаточно ли мер для борьбы с этим явлением, а также какие правила должны соблюдать журналисты – эти вопросы мы обсуждали с Ириной Коробченко, ответственной за мониторинг языка вражды в Ассоциации Promo-LEX.
Media Azi: Пожалуйста, для начала объясните нам, что такое язык ненависти и как его распознать. Кроме того, как истолковывается понятие «военная пропаганда»? И какова связь между этими понятиями?
Ирина Коробченко: Призыв к ненависти – это сообщение в любой форме: письменное или устное сообщение, рисунок, изображение, стихи, песня, граффити и т. д., – которое пропагандирует, разжигает, поддерживает или оправдывает ненависть к лицу или группе лиц на основании какой-либо отличительной черты этого лица или группы, такой как язык, религия, мнение, пол, этническая принадлежность или другая особенность. Такого рода призывы нельзя считать приемлемыми, терпеть и распространять в любом обществе, поскольку они чреваты негативными последствиями не только для одного человека или группы лиц, против которых они направлены, но и для общества в целом.
При этом понятие «военная пропаганда» следует понимать, если говорить вкратце, как разжигание конфликтов и актов агрессии, причем эти действия включают в себя и пропаганду национальной, расовой или религиозной нетерпимости одной группой лиц против другой. Например, в условиях вооруженного конфликта враг всегда дегуманизируется, что является проявлением языка ненависти. Другими словами, призыв к ненависти и подстрекательство к насилию являются частью военной пропаганды.
Как призыв к ненависти регулируется законодательством Республики Молдова и чем рискуют лица, которые его пропагандируют? Какой сферы это касается в большей мере: онлайна, офлайна, прессы?
Спустя почти шесть лет, в апреле 2022 года, Парламент Республики Молдова принял в окончательном чтении законопроект № 301/2016 «О регулировании преступлений на почве предубеждения». Закон был принят в мае, а поправки в Уголовный кодекс и Кодекс о правонарушениях должны вступить в силу в начале июля. Это означает, что с 3 июля призыв к насильственным действиям на почве предрассудков, согласно ст. 346 УК РМ, то есть из-за предвзятого представления, основанного на цвете кожи, расовой, этнической принадлежности и т. д., будет караться штрафом в размере от 500 до 600 условных единиц (что эквивалентно 25 000–30 000 леев) или выполнением неоплачиваемых работ в пользу общества от 180 до 240 часов, или лишением свободы на срок от 1 года до 3 лет.
Также пропаганда геноцида и преступлений против человечества, являющаяся формой призыва к ненависти, будет караться штрафом в размере от 500 до 1000 условных единиц (25 000–50 000 леев) или лишением свободы на срок от 1 года до 3 лет для физических лиц и штрафом в размере от 2 000 до 5 000 условных единиц (100 000–250 000 леев) с лишением права заниматься определенной деятельностью на срок от 1 года до 5 лет или с ликвидацией деятельности для юридических лиц.
Кодекс о правонарушениях также был дополнен новой статьей – 70/1 «Призыв к дискриминации», которая предусматривает, что «умышленные действия, публичные призывы, распространение сведений или иные формы информирования общественности, в том числе через средства массовой информации, в письменной форме, в виде рисунка или изображения, либо через компьютерную систему, направленные на призыв к дискриминации на почве предубеждения», влекут наложение штрафа на физическое лицо в размере от 20 до 80 условных единиц (от 1 000 до 4 000 леев) и от 120 до 210 условных единиц (6 000–10 500 леев) в отношении должностных лиц.
Также в конце марта 2022 года Парламент принял в окончательном чтении законопроект № 347/2021 «О внесении изменений в некоторые нормативные акты», дополнив ст. 52 Кодекса о выборах пунктом «Запрещенная предвыборная агитация», запрещающим использование кандидатом языка ненависти и/или призыва к дискриминации в период выборов и/или в материалах предвыборной агитации. За его нарушение физические лица будут обязаны выплатить штраф в размере от 150 до 250 условных единиц (7 500–12 500 леев), а юридические лица – штраф в размере от 250 до 400 условных единиц (12 500–20 000 леев).
В то же время необходимо отметить, что в Республике Молдова данный вид высказывания определяется в Законе «О свободе выражения мнений», а рассмотрение дела об использовании призыва к ненависти осуществляется в соответствии с Гражданским процессуальным кодексом. Кодекс об аудиовизуальных медиауслугах также дает определение «призыву к ненависти» и устанавливает в статье 84, ч. (9) санкцию за его использование в аудиовизуальных СМИ (штраф от 40 000 до 70 000 леев за первое нарушение, от 70 000 до 100 000 леев за повторное нарушение и отзыв лицензии на вещание).
С другой стороны, Закон «Об обеспечении равенства» содержит формулировку, смысл которой близок к понятию призыва к ненависти, – подстрекательство к дискриминации, и Совет по предупреждению и ликвидации дискриминации и обеспечению равенства может предоставлять рекомендации только в отдельных случаях. Он может составить протокол о нарушении, который затем должен быть поддержан судебной инстанцией. Другими словами, Совет сам по себе не может налагать санкции.
Достаточно ли этих положений для сокращения случаев появления или полного исчезновения этих призывов в публичном пространстве?
Нет, потому что само по себе наличие этих положений в национальном законодательстве не ведет автоматически к отказу от использования языка ненависти. Следует разработать руководства, инструкции и проч. для сотрудников учреждений, наделенных соответствующими полномочиями, а также провести их обучение. Учреждениям необходимо разработать внутренние механизмы мониторинга и сбора дезагрегированных данных о языке ненависти и правонарушениях, основанных на предвзятом отношении. И, конечно же, закон должен применяться правильно. Совершенно очевидно, что корректировка законодательной базы позволит властям предпринимать все необходимые действия для предотвращения и наказания призывов такого рода.
На что следует обращать внимание журналистам в своей работе в контексте голосования по этому проекту?
Я предлагаю, чтобы журналисты документально обоснованно и взвешенно рассказывали о случаях подстрекательства к дискриминации, пропаганды геноцида или преступлений против человечества, а также преступлений, основанных на предубеждениях. О таких случаях следует говорить, не оставляя места для интерпретации и манипуляции, и это будет способствовать повышению уровня понимания и осведомленности читательской аудитории и побудит власти принять меры для правильного применения закона.
Где грань между призывом к ненависти и свободой выражения мнения?
Я считаю, что, скорее всего, речь идет о терпимости к языку ненависти, а не об отсутствии терпимости к подобного рода высказываниям. И это особенно заметно в предвыборные периоды.
Что касается права на свободу выражения мнения, должна отметить, что оно включает в себя свободу придерживаться своего мнения и свободу получать или передавать информацию, но свобода выражения мнения не является абсолютным правом, поэтому она может быть подвергнута определенным ограничениям. Согласно международным стандартам и национальному законодательству, это может быть сделано в нескольких случаях, в том числе: в целях национальной безопасности, территориальной целостности или общественной безопасности; для защиты порядка и предотвращения преступлений, а также для защиты здоровья и нравственности, репутации или прав других лиц. И именно потому, что язык ненависти затрагивает достоинство людей, а иногда даже может привести к нарушению их прав или актам насилия по отношению к ним, гарантии свободы выражения не могут распространяться на язык ненависти. Другими словами, язык ненависти не является свободой выражения мнения, и те, кто его использует, не могут оправдать его использование этим правом.
В последние месяцы Вы отслеживали проявления языка ненависти и подстрекательства к дискриминации в контексте войны в Украине. Мы видели подробные выводы в отчете, опубликованном на прошлой неделе. А какие личные впечатления остались у Вас после этой деятельности? Насколько серьезна ситуация?
Мониторинг проявлений языка ненависти всегда сопряжен с сильными эмоциями Если вы чуткий человек, то вы очень хорошо понимаете, что чувствуют жертвы такого рода призывов. Но, помимо этого, за два месяца мониторинга я столкнулась с безответственностью со стороны некоторых политиков, лидеров мнений, журналистов, телеведущих и прочих. Исходя из личных, политических, электоральных интересов или с целью увеличения аудитории, обеспечения количества просмотров и т.д., они привносили сообщения с призывами к ненависти, нетерпимости и пропаганду войны в пространство и источники информации для широкого потребления, усиливая и распространяя их.
В то же время я наблюдала, как многие предпочитают играть роль «пассивного прохожего» как в публичном пространстве, так и в СМИ, и в онлайн-среде. «Если это не касается меня, зачем вмешиваться?» – вот принцип человеческих отношений в нашем обществе. Например, во время открытого заседания примар Кишинэу призывает к дискриминации. Сотрудники Примэрии молчат. Представители прессы молчат. По крайней мере, никто не попытался представить себе, как бы он себя чувствовал, если бы примар призывал к дискриминации против него лично.
Думаю, ситуация тревожная. Во-первых, потому что язык ненависти присутствует постоянно, и в зависимости от контекста разные субъекты без колебаний используют такие призывы. А во-вторых, потому что некоторые группы лиц уже сталкивались с негативными последствиями в среднесрочной и долгосрочной перспективе в связи с языком ненависти, в том числе с маргинализацией, стигматизацией, дискриминацией и актами насилия. С моей точки зрения, это следствие отсутствия образования и ответственности в сфере прав человека. Я считаю, что нашему обществу нужно научиться не только уважать достоинство друг друга, но относиться к другим более чутко.
Не могли бы Вы привести примеры из прессы?
Как правило, понятие «язык ненависти» не относится к определенному слову или предложению. Каждый случай следует рассматривать как часть сообщения в целом, поэтому я бы предпочла предложить вашим читателям ознакомиться с отчетом о мониторинге и почитать о случаях применения языка ненависти, которые приобрели разнообразные формы.
Вкратце, я могла бы упомянуть случай Алекса Козера, журналиста Jurnal TV, который использовал предубеждения против приверженцев ислама и негативно ассоциировал их с «насилием» и «опасностью»: «…Путин и Шойгу объявили сегодня, что отправят в Украину 16 000 сирийцев… 16 000 наемников-мусульман, которые собираются воевать, убивать, резать украинский православный христианский народ. Это лишний раз показывает, насколько кремлевский социопат борется за христианские ценности. (…) Отправить 16 000 наемников из Сирии, людей, которые всю жизнь воевали. Они знают только войну… и ничего другого, кроме войны».
Как упоминается в отчете, это заявление будет ассоциироваться в коллективной памяти с распространенным предубеждением о том, что «все мусульмане – террористы», а также с ложными новостями, известными как «история 30 000 сирийцев» 2016 года, которые породили призывы к ненависти к сирийцам, мусульманам, мигрантам и т. д.
Согласно отчету, было выявлено 83 случая использования языка ненависти, из них 17 на телевидении и 7 в социальных сетях. Как Вы объясните тот факт, что большинство из них отмечается на телевидении, ведь аудиовизуальная сфера более жестко регламентирована, чем онлайн?
Отчет не представляет исчерпывающих данных, они выведены, исходя из количества и видов источников, которые подверглись мониторингу. В этом цикле мониторинга, помимо источников СМИ и политических деятелей, мы отслеживали социальные сети, а также определенные каналы в Telegram. Так, кроме 7 случаев, выявленных в социальных сетях, еще 26 случаев были выявлены в мобильных приложениях. И это доказывает, что, в зависимости от контекста, авторов и их целей любой источник информации можно превратить в источник пропаганды и ненависти.
С другой стороны, по нашему опыту мониторинга могу сказать, что охватить все источники невозможно. Иными словами, деятельность Совета по телевидению и радио не может основываться только на действиях по мониторингу. Нельзя мониторить всех поставщиков услуг одновременно, информации слишком много. Вот почему, я думаю, было бы хорошо, если бы Совет продвигал инструмент уведомления, который, на мой взгляд, является одним из национальных механизмов, способных сделать более эффективной работу СТР по предотвращению и борьбе с языком ненависти в аудиовизуальных СМИ.
Как бы Вы порекомендовали прессе описывать реальность, чтобы не распространять призыв к ненависти? Например, если политик выступил с таким призывом на каком-то мероприятии, мы должны пропустить его слова мимо ушей?
С моей точки зрения, журналист может предотвратить распространение языка ненависти в своих журналистских материалах прежде всего тогда, когда он понимает, что такое предрассудки и стереотипы, и может распознавать случаи дискриминации во всех ее проявлениях. Поэтому моя первая рекомендация – не избегать документирования по темам, касающимся прав человека, разговаривать с людьми, чьи права были нарушены, и с теми, кто работает в сфере защиты прав человека. Это поможет им лучше понять всю сложность случаев нарушения прав человека, включая проявления языка ненависти и преступления, основанные на предубеждениях.
Говоря о вашем примере, я считаю, что журналисты вольны решать, что им следует донести до публики, а что нет. Однако считаю очень важным, чтобы пресса не оставляла призыв к ненависти, прозвучавший из уст общественного деятеля, будь то политик, лидер мнений, государственный служащий и т.д., без альтернативного мнения и без объяснения того факта, почему заявление, о котором идет речь, является проявлением языка ненависти и почему к нему следует относиться соответственно. С моей точки зрения, средства массовой информации способны воспитывать и наказывать тех, кто разжигает ненависть, включая случаи намеренного использования медиаплатформ для распространения заявлений о нетерпимости.
Известен случай, когда в числе пострадавших от призыва к ненависти оказался журналист. Можете ли Вы описать этот случай подробнее?
Выявленный случай произошел с «Комсомольской правдой» в ее Telegram-канале и был направлен против журналистки Лилии Бураковски, которая в социальных сетях высказала свое мнение о войне в Украине и обсуждениях о нейтралитете РМ в публичном пространстве. Сообщение приобрело форму сексистского выступления, в котором журналистка была представлена не в лучшем свете («кулуарная, на грантах»).
Вы заявили в отчете, что часть выявленных проявлений языка ненависти распространялась в социальных сетях, таких как TikTok и Telegram. Например, Вы заметили, что многие потребители новостей перешли в Telegram после того, как Служба информации и безопасности заблокировала некоторые веб-страницы. Вы предположили, что отсутствие альтернативных мнений превратило медиаплатформы, в том числе онлайн-СМИ, в источники разжигания ненависти и военной пропаганды. Должны ли власти пересмотреть свои решения на этот счет? Как можно регулировать или контролировать призывы к ненависти в социальных сетях, особенно если некоторые из авторов анонимны?
Фактически, по результатам мониторинга мы обнаружили, что мобильные приложения, особенно Telegram, стали источником информации и одновременно источником распространения военной пропаганды и ненависти в этом создавшемся контексте. Решение СИБ заблокировать определенные веб-страницы привело к тому, что некоторые из них мигрировали в Telegram, а их потребители, и, скорее всего, не только они, продолжали следить за новостями из этих же источников, но уже в Telegram. Власти должны понимать, что, при отсутствии четких правил регулирования онлайн-контента, когда такие правила не разрабатывают сообща и не применяют, после блокировки определенных веб-страниц, интернет-СМИ те, кто генерируют онлайн-контент, будут использовать другие платформы, приложения и т. д., которые позволяют им продолжать свою работу. С моей точки зрения, тот факт, что печатные и онлайн-СМИ умышленно или неумышленно не представили надлежащих объяснений, мнений обеих сторон или альтернативных мнений экспертов в случаях, когда сообщение призывало к ненависти или оправдывало и пропагандировало войну, превратил эти СМИ в источники разжигания ненависти и военной пропаганды.
Я считаю очень важным, чтобы власти соблюдали закон. Ни в 2020 году, в условиях пандемии COVID-19, ни в 2022 году, в условиях войны на Украине, не были озвучены критерии, лежащие в основе решения о блокировке веб-страниц. Неясно, осуществлялся ли процесс мониторинга на основе критериев, позволяющих определить, соблюдались ли принципы пропорциональности и необходимости. С этой точки зрения я считаю, что власти должны убедиться, что не нарушают свободу выражения мнения.
Применение языка ненависти в онлайн-среде можно предотвратить только с помощью образовательных и информационно-просветительских кампаний для онлайн-пользователей, и все это должны осуществлять органы государственной власти в партнерстве со СМИ, гражданским обществом и другими участниками. Кроме того, такие призывы в социальных сетях или в мобильных приложениях можно предотвращать и бороться с ними с помощью механизмов саморегулирования и мониторинга, разработанных и внедренных компаниями, которым принадлежат социальные сети, а также самими учреждениями СМИ.
Что еще, помимо изложенных в отчете рекомендаций, должны сделать власти, чтобы значительно снизить распространенность обсуждаемого нами явления?
Борьба с языком ненависти требует постоянных усилий со стороны всех участников, а это означает сотрудничество и общение. Рекомендации, сформулированные Promo-LEX, важны, потому что они показывают властям основные элементы и действия, с которых должны начинаться усилия по предотвращению и борьбе с языком ненависти. Так что я была бы рада видеть, что все действия осуществляются в необходимой последовательности, и, значит, меньше вероятность промахнуться. И здесь, я думаю, уместно вспомнить, что еще в 2018 году Promo-LEX обратил внимание на то, что все учреждения, наделенные обязанностями в области предотвращения и борьбы с языком ненависти, должны разработать внутренние механизмы мониторинга и сбора дезагрегированных данных. Данные, представленные Promo-LEX за последние четыре года, полезны и актуальны, но, чем больше будет данных, тем лучше Правительство будет знать, где именно необходимо вмешательство, какие действия следует предпринять и к кому обратиться.
Тем временем власти должны обеспечить, чтобы язык ненависти, подстрекательство к дискриминации, дискриминация или нарушение прав человека не исходили от самих представителей власти. Это означает, что следует изнутри учреждений оценивать предрасположенность сотрудников к дискриминации и в зависимости от результатов организовывать для них регулярное или постоянное обучение, а также создать обстановку, в которой они стали бы поддерживать права человека и осознавать их ценность.
Я также считаю, что власти в лице своих представителей должны действовать открыто и активно, особенно сталкиваясь с проявлениями языка ненависти. Заявление, осуждающее язык ненависти, станет четким сигналом обществу о том, что его предотвращение и борьба с ним являются приоритетами для властей, а также доказательством солидарности с жертвами такого рода призывов.
