Серджиу Бозиану,
председатель Ассоциации по защите неприкосновенности частной жизни
23 января 2023 г. в Официальном журнале Европейского Союза было опубликовано решение Суда Европейского Союза (СЕС), в котором признавались недействительными некоторые положения, необоснованно препятствовавшие соблюдению права на неприкосновенность частной и семейной жизни, а также на защиту персональных данных. Точнее, таким образом, на страны-члены Евросоюза было возложено обязательство предоставлять всеобщий доступ к данным о фактических владельцах подающих отчеты организаций.
Речь идет о ст. 1 п. 15 c) Директивы (ЕС) 2018/843 Европейского парламента и Совета, расцененной СЕС как необоснованное ограничение права на неприкосновенность частной и семейной жизни и на защиту персональных данных, в том числе и в связи с тем, что публикация таких сведений для широкого круга лиц не является необходимой и соразмерной мерой.
Это решение было принято по запросу судебной инстанции в Люксембурге, рассмотревшей жалобу собственника (фактического бенефициария) ряда компаний (всего их ему принадлежало 35): он ссылался на то, что обязательство, предусмотренное вышеупомянутой Директивой, было исполнено общественными властями, в результате чего был предоставлен открытый доступ к таким данным о фактических бенефициариях, как имя, фамилия, месяц и год рождения, страна проживания, гражданство, характер и объем их интересов, контактные сведения в Реестрах предприятий Люксембурга – обнародование этих данных нарушало его право на неприкосновенность частной и семейной жизни. Он также ссылался на то, что опубликованные данные могут быть использованы таким образом, что это будет представлять угрозу его физической безопасности и безопасности его семьи, а также при этом возможно совершение определенных злоупотреблений, таких как угрозы, шантаж и прочие подобные действия. Таким образом, заявитель жаловался на то, что все запросы о прекращении публикации таких сведений, адресованные органам власти, распоряжавшимся этим реестром, были отклонены на том основании, что Директива 2018/843 не допускала отступлений, позволяющих избежать публикации таких данных.
Напоминаем, что упомянутые определения имеют следующие значения:
- фактический бенефициарий – физическое или юридическое лицо, стоящее за процессом принятия решений или в конечном итоге извлекающее материальную выгоду за счет посредников;
- подотчетное лицо – лицо, осуществляющее предпринимательскую деятельность (банки, пункты обмена валюты, организации, связанные с азартными играми, агенты по торговле недвижимостью, организации, работающие с драгоценными металлами, иные лица, осуществляющие предпринимательскую деятельность на условиях, предусмотренных законодательством), или лица, осуществляющие профессиональную деятельность (адвокат, нотариус и проч.), обязанные сообщать в специализированные государственные учреждения информацию о подозрительных сделках, могущих привести к отмыванию денег и финансированию терроризма.
Итак, если сформулировать вкратце, СЕС определил, что некорректно предоставлять неограниченный всеобщий доступ к спискам, в которых указываются имя, фамилия, число, месяц и год рождения, национальность, проценты и преимущества, получаемые фактическими бенефициариями. Причины следующие:
- такая цель, как предотвращение отмывания денег и финансирования терроризма и борьба с ними, может быть достигнута средствами, не ущемляющими права, связанные с защитой частной жизни (с помощью инструментов контроля, имеющихся в распоряжении государственных органов, у которых есть доступ ко всей информации о фактических бенефициариях);
- объем категорий персональных данных, к которым предоставляется открытый доступ, несоразмерен преследуемым целям и сопряжен с непосредственными рисками для частной жизни (мошенничеством, похищением людей, шантажом, вымогательством, преследованиями и др.);
- предоставление всеобщего доступа ко всему объему категорий данных исключает рычаги, необходимые для обеспечения баланса между прозрачностью, доступом к информации и правом на неприкосновенность частной жизни.
Необходимо отметить, что признание этих норм недействительными никоим образом не ограничивает «журналистские исключения», предусмотренные законодательством о защите персональных данных (ст. 85 Общего регламента по защите данных № 679/2018 (GDPR)), поскольку журналисты могут запрашивать доступ, в том числе, и к персональным данным, не содержащимся в общедоступных реестрах.
Под «журналистскими исключениями» следует понимать право журналистов (понятие «журналист» трактуется в широком смысле – любое лицо, систематически собирающее и публикующее информацию, представляющую общественный интерес, в том числе блогеры, влогеры и др.) запрашивать и получать сведения для информирования общества по вопросам, представляющим общественный интерес.
КАКОВО ПОЛОЖЕНИЕ ДЕЛ В РЕСПУБЛИКЕ МОЛДОВА
В конце прошлого года группа депутатов зарегистрировала законопроект № 427, касающийся внесения поправок в ряд законодательных актов, в том числе, в Закон № 308/2017 о предупреждении и борьбе с отмыванием денег и финансированием терроризма. Этот законопроект направлен на применение положений Директивы (ЕС) 2018/843. Таким образом, в национальном законодательстве о публикации сведений о фактических бенефициарах планировалось учесть соответствующее решение СЕС. В пояснительной записке к законопроекту отмечалось, что при согласовании законопроекта по предложению Центра по гармонизации законодательства при Государственной канцелярии были исключены положения, аналогичные объявленным недействительными.
Не влияет ли тот факт, что СЕС объявил эти положения недействительными, и они не включены в законопроект Республики Молдова, на журналистскую деятельность?
К сожалению, в Республике Молдова право журналистов запрашивать и получать информацию о фактических бенефициариях не соблюдается в полной мере. Один из случаев необоснованного отказа произошел в самом начале года, когда Служба информации и безопасности не сообщила данные о фактических бенефициариях трех телеканалов, ссылаясь на законодательство о государственной тайне.
Несмотря на то, что ст. 8 Закона № 245/2008 о государственной тайне прямо предусматривает запрет на отнесение сведений к государственной тайне в случае, если эти сведения представляют общественный интерес, а также в случае нарушения законодательства, а ст. 10 Закона № 133/2011 о защите персональных данных прямо устанавливает право на получение доступа к персональным данным, представляющим общественный интерес, в журналистских целях, запрос редакции был отклонен без аргументированного обоснования, что свидетельствует о том, что правовая база используется в виде определенных уловок.
Более того, существует риск, что решение СЕС будет использоваться в рамках подхода, не благоприятствующего соблюдению права на доступ к информации и свободы слова в контексте журналистских целей, и чтобы не допустить такого поворота событий, необходимо, чтобы в законопроекте № 427, регламентирующем порядок использования информации о фактических бенефициариях, не только содержалась информация о решении СЕС, касающемся признания вышеупомянутых норм недействительными, но и приводились четкие указания на «журналистские исключения» для обеспечения соразмерности этих норм и их совместимости с правовой базой, в частности, с Законом № 245/2008 о государственной тайне, Законом № 133/2011 о защите персональных данных, Уголовным кодексом, Уголовно-процессуальным кодексом и др.
Необходимо отметить, что доводы СЕС, ЕСПЧ и европейского законодательства непосредственно предусматривают необходимость соблюдения баланса законодательства, определяющего ограниченный режим доступа к информации, и законодательства, предписывающего открытый доступ и право на повторное использование информации, представляющей общественный интерес.
В КАЧЕСТВЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ
Было бы нарушением права на неприкосновенность частной жизни и защиту персональных данных исходить из того, что «любая информация общественного сектора, касающаяся фактических бенефициариев, предназначена для неограниченного открытого доступа», и было бы аналогичным нарушением утверждать, что «цель журналистского доступа должна ограничиваться в случае информации, представляющей общественный интерес, в том числе это касается доступа к информации о фактических бенефициариях».