Виктор Готишан, медиа-исследователь
В течение нескольких дней в Республике Молдова сложилась интересная и одновременно показательная ситуация, которая демонстрирует, как функционируют отношения между СМИ, политиками и общественным мнением. После парламентских выборов в сентябре в законодательном органе сформировалось новое большинство, представленное партией PAS, что позволило ей взять на себя формирование правительства. Через две недели было объявлено имя кандидата на пост премьер-министра: Александру Мунтяну. Ничего необычного на первый взгляд. Однако сюрприз последовал сразу: почти никто не знал, кто такой Александру Мунтяну. Ни пресса, ни эксперты, ни общественность. Имя неизвестное, без публичной истории, без видимой политической активности, без следов в гражданском дискурсе.
От тишины до информационной суеты
Реакция молдавской прессы на известие о назначении будущего премьер-министра была смесью любопытства и подозрения, что вполне оправдано. Журналисты начали задаваться вопросами: кто этот человек, которому предстоит занять третью по значимости должность в стране? Что он делал до сих пор? Каков его профессиональный опыт? Какими ценностями он руководствуется? В каких сферах он работает и какие связи установил на данный момент? В результате они начали искать ответы. Они просмотрели базы данных, поговорили с разными источниками, проанализировали профессиональный профиль, сопоставили информацию, факты и цифры. Именно так и должно происходить в здоровой демократии, и именно так проводится типичная документальная работа по теме, представляющей общественный интерес. Только вместо того, чтобы рассматриваться как законное проявление прозрачности, эта документация была интерпретирована многими – политиками, лидерами общественного мнения и представителями общественного сектора – как способ оказать давление на кандидата на пост главы исполнительной власти в Кишиневе. Было высказано предположение, что пресса слишком рано публикует информацию, что кандидату не дают возможности проявить себя, что неправильно «беспокоить» его прошлое и так далее. По сути, был передан опасный посыл: пресса должна молчать, пока кандидат официально не станет зарегистрированным премьером-министром. Другими словами, она должна подвергаться самоцензуре (Примечание: о самоцензуре и ее последствиях см. ниже).
В этом контексте «дело Мунтяну» вновь открыло ряд дискуссий о прессе и ее функционировании, темах давних, но все еще актуальных. Рассмотрим их по порядку.
Где и когда заканчивается частная жизнь и начинается публичная ответственность
В тот момент, когда человек принимает должность, связанную с государственной ответственностью, его частная жизнь перестает быть исключительно частной. Не потому, что пресса испытывает удовольствие от вторжения в интимную жизнь людей, а потому, что государственная должность предполагает доверие, а доверие основано на знании всех важных подробностей о человеке, назначенном или избранном на государственную должность.
Нельзя требовать от общества, чтобы оно следовало за тобой в твоей миссии главы правительства только потому, что тебя выдвинул тот или иной политик или партия – независимо от того, кто именно. Должности, связанные с публичной деятельностью, сопровождаются публичностью, прозрачностью и обязанностью давать объяснения по поводу всего и всех, включая то, кто ты и кого представляешь. Таким образом, границу между частной и публичной жизнью определяет не пресса, а сама государственная должность. В момент, когда ты соглашаешься возглавить правительство, ты соглашаешься и с тем, что твое прошлое, настоящее, связи, семья, отношения, бизнес и прежние должности становятся частью общественного интереса.
Кто определяет повестку дня прессы
Простой и прямой ответ: никто, только она сама –пресса. «Дело Мунтяну» выявило явление, от которого мы, казалось, уже избавились: стремление политиков контролировать или влиять на повестку СМИ. Вместо того чтобы поощрять качественную журналистику, некоторые предпочитают давать уроки о том, «что хорошо писать в прессе» или что «правильно» или «этично» публиковать в СМИ. В данном случае возникло своего рода мягкое давление на редакции, которое, казалось, говорило: «Не пишите слишком много, не мешайте слишком сильно, не портите нам момент».
Что мы все должны начать понимать, так это то, что в демократии пресса НЕ нуждается в благословении политиков, чтобы освещать ту или иную тему, особенно если она представляет общественный интерес. Пресса должна выполнять свои основные функции: информировать, объяснять, обучать, развлекать и т. д. Кроме того, у прессы есть еще одна (возможно, самая важная) миссия – право задавать неудобные вопросы, расследовать и проверять, кто из кандидатов претендует на ключевые должности в государстве. Попытка обвинить журналистов в том, что они просто выполняют свою работу, – это не только непонимание роли прессы, но и форма запугивания. Тонкая форма давления, которая говорит: «У вас есть свобода выражения слова, но только в тех пределах, которые устраивают нас».
И да, требовать от прессы молчания «до подходящего момента» равносильно требованию не исполнять свою должность. Это всё равно что просить врача не ставить диагноз, пока не станет слишком поздно для лечения.
Насколько «жесткой» должна быть пресса, или когда «сторожевой пес» должен укусить
Пресса часто описывается как «четвертая власть в государстве» или «сторожевой пес демократии». Но «сторожевой пес», который только лает, не кусая, когда это необходимо, превращается в декоративное животное. Роль прессы не в том, чтобы нравиться власти, а в том, чтобы ее контролировать. Пресса должна искать не аплодисменты, а правду. Именно поэтому журналисты имеют не только право, но и обязанность задаваться вопросами о любом человеке, который собирается занять должность, связанную с государственной ответственностью.
Если это не делает пресса, кто тогда? Государственные институты? Опыт последних лет показывает, что пока мы не всегда можем рассчитывать на то, что власти будут проверять добропорядочность лиц, принимающих решения. Хотим мы того или нет, чаще всего единственным и самым эффективным фильтром добропорядочности публичных лиц остаётся журналистское любопытство. Проверка прошлого и настоящего, связей и возможных конфликтов интересов со стороны прессы должна рассматриваться не как «охота на ведьм», а как «проверка добросовестности прессы» если хотите, гарантия того, что общество знает, кому оно позволяет принимать решения от ее имени.
Свобода прессы и три основных принципа
Повторим: пресса имеет право писать о чем угодно, о ком угодно и в любое время. Ей не нужно ни у кого спрашивать разрешения, чтобы осветить ту или иную тему. В то же время, при осуществлении этой свободы существуют несколько ключевых принципов, которых и СМИ должны придерживаться.
- Во-первых, общественный интерес. Пресса должна заниматься темами, которые касаются сообщества в целом. Назначение премьер-министра, несомненно, является предметом общественного интереса. Крупного.
- Во-вторых, добросовестность. Разумеется, право писать о ком-то не означает право клеветать. Пресса должна действовать с явным намерением информировать корректно, а не провоцировать скандалы без причины. Проще говоря: добросовестность – это фильтр, который подтверждает первый принцип – общественный интерес. Действовала ли пресса добросовестно в отношении «дела Мунтяну»? В основном, да.
- В-третьих, ответственность. Свобода слова не освобождает никого – в том числе и СМИ – от ответственности за то, что было сказано, опубликовано или распространено. Журналист не может ссылаться на свободу слова, чтобы распространять непроверенную или манипулятивную информацию.
Эти принципы не являются теоретическими. Они определяют на практике достоверность средств массовой информации. Если они исчезнут, мы больше не сможем говорить о независимой прессе.
«Дело Мунтяну» – между правом на ответ и поспешностью, или где (всё же) ошиблась пресса
Журналистика и то, как работают СМИ, радикально изменились за последнее десятилетие. Социальные сети полностью изменили парадигму потребления информации. Формула «кто первый» вытеснила точность и качество. Соблазн опубликовать материал быстро, не дожидаясь права на ответ или мнения затронутого лица, огромен. Однако не следует забывать, что качество журналистики измеряется не скоростью, а точностью, а право на ответ остается одним из важнейших столпов деонтологии.
Если говорить об этом конкретном случае, меня лично задело то, что я могу понять дисклеймер вроде «X или Y не дали реакции к моменту выхода новостного выпуска» или «X или Y не ответили на наш звонок, чтобы прокомментировать информацию» — когда речь идёт о новостях. Но я никак не могу принять ситуацию, когда человеку, упомянутому в статье с элементами расследования или в журналистском расследовании, дают всего несколько часов, или даже минут, чтобы ответить на ряд вопросов. Я хочу подчеркнуть, что если вы запрашиваете мнение лица, упомянутого в таком материале, не поддаваясь соблазну быть первым, кто опубликует информацию, необходимо предоставить ему разумное время для ответа. И в этом случае некоторые медиа-организации допустили промах. Не предоставить такую возможность – это не только профессиональная ошибка, но и поступок, который, с одной стороны, дискредитирует профессию, а с другой – дает повод тем, кто только и ждет, чтобы обвинить прессу в недобросовестности.
Самоцензура – тихая болезнь демократии…
В последние годы в прессе установилась незаметная форма самоцензуры. После 2021 года, когда к власти пришло проевропейское и прореформенное правительство, многие журналисты стали более сдержанными в своей критике. Если при предыдущих правительствах пресса была более активной и острой, то теперь наблюдается осторожность, вызванная рефлексом «не навредить хорошему делу». С течением времени эта сдержанность, возникшая из, казалось бы, благих намерений, в долгосрочной перспективе рискует превратиться в опасную привычку. Я не думаю, что это явление было преднамеренным. Скорее всего, большинство редакций даже не осознавали этого легкого отклонения. Самоцензура, как правило, устанавливается не путем сознательного решения, а незаметно, как адаптация к контексту – в том числе региональному. Так, мы приходим к тому, что избегаем определенных тем или политических деятелей только потому, что, как сказал Виорел Мардаре, «таковы были или таковы сейчас времена».
Однако важно, чтобы пресса понимала, что в конечном итоге любая форма самоцензуры – даже непреднамеренная – становится опасной. Это процесс, который шаг за шагом может открыть дверь к цензуре, навязанной властью. «Дело Мунтяну» показало, насколько легко этот рефлекс осторожности может быть превращен в инструмент запугивания прессы. В конце концов, демократия умирает не тогда, когда кто-то запрещает прессу, а тогда, когда сама пресса предпочитает молчать.
Почему пресса мешает
Реакция тех, кто возмутился действиями СМИ, была не только политически мотивированной. Скорее, это эффект с психологическими и культурными корнями. Мы все еще находимся под влиянием советского прошлого, когда пресса воспринималась как инструмент контроля над массами со стороны правительства, а не как его «сторожевой пес». Пресса должна была «помогать» правительству, а не подвергать его сомнению. Это унаследованное мышление, которое активизируется каждый раз, когда журналисты задают неудобные вопросы. Для части политической элиты пресса приемлема только тогда, когда она «дружелюбна». Когда она становится критичной, её обвиняют в том, что она «играет в чьи-то игры», «имеет свою повестку», «подрывает стабильность», «получила деньги, чтобы писать о ком-то конкретно». Однако именно критика и неудобные вопросы демонстрируют степень независимости прессы в обществе.
Помимо своих базовых функций, я считаю, что СМИ должны выполнять и превентивную функцию (об этом упоминалось выше). Что я имею в виду? Писать о коррупции не только, чтобы ее наказывать, но и чтобы ее предотвращать. Писать об институциональных уязвимостях, чтобы их исправлять, и о возможных конфликтах интересов, чтобы их избегать. Точно так же анализ кандидатов на пост премьер-министра не должен восприниматься как «охота на ведьм», а как мера защиты. Расследовать и писать о будущем чиновнике или государственном деятеле – это не акт вражды, а проявление гражданской ответственности. Государство, в котором пресса отказывается от любопытства, становится уязвимым. Именно из этого соображения роль прессы в расследовании не может и не должна быть недооценена.
Что на самом деле говорит нам «дело Мунтяну», и почему важна коммуникация
Давайте проясним: «дело Мунтяну» касается не человека Александру Мунтяну, а того, как реагирует демократическое общество, когда возникает информационный вакуум. Когда правительство коммуницирует недостаточно или неуклюже, пресса просто пытается заполнить этот пробел. А когда она это делает, политики обвиняют ее в преувеличении или распространении неточной информации. Однако реальная проблема заключается не в любопытстве прессы, а в отсутствии прозрачности со стороны тех, кто находится у власти. В демократическом обществе информацию о кандидате на пост премьер-министра мы должны получать не из журналистских расследований, а из публичного, полного и прозрачного досье, представленного политической структурой, которая его выдвигает.
Тот факт, что пресса оказалась в ситуации, когда ей пришлось искать информацию об Александру Мунтяну – и, неизбежно, интерпретировать ее по собственным критериям – многое говорит о том, как мы все еще понимаем идею публичной ответственности.
Обсуждение будущего премьер-министра Александру Мунтяну – это, на самом деле, разговор о следующем:
- О роли СМИ в демократии, которые должны расследовать и писать о чём хотят, о ком хотят и когда хотят, соблюдая три фундаментальных принципа: общественный интерес, добросовестность и ответственность за написанное;
- О праве прессы задавать вопросы и обязанности власти отвечать;
- О соблазне власти контролировать публичную повестку против смелости прессы противостоять этому, представляя реальность без прикрас и вычурности;
- О том, что пресса не должна быть другом правительства, а правительство должно понимать этот принцип;
- О том, что пресса – это критическое сознание общества, «сторожевой пес», который не боится укусить, когда это необходимо;
- О том, что если журналистов критикуют только за то, что они задают вопросы, то проблема не в них;
- О том, что свобода прессы защищается не только законами. Она защищается ежедневно – смелостью писать, расследовать и спрашивать, даже когда власть намекает, что лучше промолчать;
- О том, что открытая и эффективная коммуникация с прессой обычно сглаживает проблемы и чувствительные моменты, которые могут возникнуть;
- О том, что самоцензура – будь то неосознанная или намеренная – имеет свою цену, которую общество платит рано или поздно.
Анализ был проведен в рамках проекта «Устойчивая пресса, информированные избиратели: защита выборов в Молдове от дезинформации», финансируемого Посольством Королевства Нидерландов в Молдове. Высказанные мнения принадлежат авторам и не обязательно отражают позицию донора.